* * *

С вечера поссорились супруги,

Говорили много резких слов.

Сгоряча не поняли друг друга,

Напрочь позабыли про любовь.

Утром мужу на работу рано,

А на сердце — горечи печать.

За ночь глупость ссоры осознал он,

Подошел жену поцеловать.

Не спала, но все же притворилась,

Отвернула в сторону лицо.

В глубине обида затаилась,

Как удав, свернувшийся кольцом.

Дверь закрыл — ни слова на прощанье,

Со двора на окна посмотрел…

Если б они знали, если б знали,

Что ушел из дома насовсем.

А жена привычными делами,

Как всегда, своими занялась:

Детское бельишко постирала,

Борщ сварила, в доме прибралась.

Чистый пол, помытая посуда,

И с работы скоро муж придет.

— Я с ним разговаривать не буду,

Пусть прощенья просит, пусть поймет.

Гордость в сердце вздыбилась высоко:

— Первою к нему не подойду!

По ролям разыгрывалась ссора

В воспаленном дьяволом мозгу.

Шесть пробило, семь и пол-восьмого…

Неподвижна дверь, молчит порог.

И в тревоге что-то сердце ноет,

Где же задержаться так он мог?

Вдруг какой-то крик и суматоха,

Чей-то голос, плачущий навзрыд,

И соседский мальчуган Алеха

Крикнул, запыхавшись: «В шахте взрыв!»

Взрыв. Совсем коротенькое слово,

Сердце будто в клочья порвало.

Нет, она к такому не готова!

Может, жив он, может, повезло?

И в слезах по улице бежала,

Вспоминая с болью прошлый день,

Как в обиде злилась и кричала,

Застилала разум злобы тень.

Заведённой куклой повторяла:

— Мой родной, о, только бы не ты.

Я б к твоим ногам сейчас упала,

Прошептав короткое "прости"!

Им бы знать вчера, что будет завтра,

По-другому всё могло бы быть.

Смерть, как вор, приходит, так внезапно,

Не оставив шанса долюбить.

Прогремит неумолимо грозно

Приговор. Его не изменить.

Исправлять ошибки слишком поздно,

С этой болью ей придётся жить.

Люди, будьте к ближним своим мягче!

Относитесь с нежностью, добром

И не обижайте, а иначе

Можно горько каяться потом…

Эдуард Асадов

                                  Благодарение

Ты иногда как будто далеко,

и я Тебя как будто забываю,

но не волнуюсь я, а верно знаю

одним Тобой живу среди людей.

Когда наступит откровенья миг,

Твоё дыханье лёгкою прохладой

меня обнимет, и тогда не надо

ни глаз, ни рук, ни губ, ни слов, ни слёз.

За радость тихую земного бытия,

за щедрую от горя отрешённость,

за странную к затворничеству склонность,

за жизнь в Тебе – благодарю Тебя!

                                            Летит зима

Остались вдалеке святые Соловки –

земной поклон многострадальным стенам…

Летит зима от северной тоски

сквозь Олонецкий край, где стынут тени

берестяного Клюевского рая,

словами пестрядинными играя,

и дальше – по-над Сухоной Рубцова,

где тихой родиной поэт был окольцован,

и, наконец, порошей распласталась

близ древнего местечка Коченгир.

Здесь Лух течёт сквозь дебри краснотала,

бесславен, неизвестен, мал и сир,

течёт землёй болотистой, торфяной,

на пир истории пока не зван…

Пусть Лух, но для меня он – Иордан

в моей родной земле обетованной.

Церковно-приходская летопись возрождения: Скачать книгу

              *   *   *

Санёк из морпеха, к тому же медбрат, -

Такому бойцу рад  каждый комбат.

Клич всей Руси на войну дал Главком,

Сане повестку вручил военком.

Отчим и мать, брат и стайка друзей, -

Стоим у открытых войною дверей.

Слова не идут, и в горле - комок.

Матери губы шепчут: "Сынок!

Живым возвращайся в победном строю.

Только об этом  я Бога молю".

Уголь Донбасса рождает сталь

Стальные стволы - горе, печаль.

Поскольку Морпех в самом пекле  всегда,

Там без подмоги что Свыше - беда!

С тобой посылаем Божью Мать воевать

С ней вместе  Россию ты будешь спасать

От гидры  фашистской, восставшей вновь,

Чтобы убить на свете Любовь.

На страже Архангелы стойко стоят,

От зла заслоняет надёжный отряд

Чудом хранимый Неопалимой куст -

Ему нипочём пламенеющий хруст.

Иконка в ладошку Сане легла,

Разлучная боль слезой отлегла.

В разрывах снарядов, ракет и мин

Там, где со смертью один на один, -

Кто, как не Божья Матерь  тебя защитит,

Своим омофором от пуль оградит?

В огне Купины образ Мати Христа,

С Ней Сам Святой Дух и сила Отца.

Только скажи, Саня:" Мама  со мной!"

Не страшен будет любой жуткий бой.

Небесная Мать снова меч Свой взяла,

Своих сыновей за Собой позвала.

Дерзкий Мамай - в кургане зарыт.

Наполеон Кутузовым бит.

Гитлера челюсть в музее у нас...

Байден с Зеленским! наступит ваш час.

                 Воспоминания Виталия Георгиевича Овчинникова, племянника нашей старейшей прихожанки покойной Зои Михайловны Мусатовой (Авдошиной). 

Вот наступают очередные майские праздники. Было время весна и тепло служило сигналом для выезда в Рябово, нашу далёкую деревеньку, за 420 км от дома. Надо было спешить привести хозяйство в порядок. Обихаживать землю. Тяжёлый труд переворачивать спутанную корнями осота землю. Накидывать грядки. Рыхлить и выбирать сорняки. Спина болела. Голова становилась тяжёлой. День проходил, и ты видел, что ты отвоевал у земли клочок тёмного вспаханного грунта. Галки ходят по грядке, ищут червячков, воздух напоён запахом черёмухи, у ручья запел вечернюю песню соловей. Мало, мало сделано. Надо до завтра успеть вскопать, посадить и потом мчаться в Москву, на встречу заградительным пробкам. Надежда на добрых соседей, помогут. Ничего, на работе отдохну…

Так мы жили. Теперь я, и Лиза пенсионеры, а времени стало меньше. Дети выросли и не нуждаются в опеке. У них свои дела. Дела, хлопоты. И сегодня, и завтра. Так же как и всегда наступает новый день, как всегда приходит весна, но что-то меняется в нашей жизни. Прошлого не вернуть. Наступает новый день и новые задачи приходится решать. Так будет, наверное, до конца. Только бы не растерять себя на этом пути.

На майские праздники Серафим, Ваня и их друг Вано, решили проплыть на лодочках по реке Лух. И даже предложили мне пройти с ними. Как можно было отказаться. Правда, выяснилось, что по времени мы не совпадаем, но посидеть вечером у костра, можем вместе. Спасибо и за это. 30 апреля не очень рано я выехал в Южу. У о Алексея планируем встретимся - дальше вместе едем на Лух. Там ночуем. Детки мои плывут к Фролищам, а я отвожу машину к батюшке на сохранение до их возвращения. Вот такой план.

Перед Ногинском путь впереди краснеет, и стрелка навигатора указывает на объезд через Киржач. Древний русский город известный ещё со времён Ивана Калиты. Сергиева Слободка. Здесь преподобный Сергий Радонежский основал обитель во имя Благовещения Пресвятой Богородицы, тогда, да и сейчас, расположенную среди лесов и болот. Утро, может от этого, здесь тихо не смотря на праздничный день. На высоком берегу реки Киржач стоят древние храмы. Далеко уносится взгляд за излучину речки. В жёло-зелёной дымке свежей листвы стоят леса. Тихо журчит вода из святого источника. Тихим ветерком веет, словно память славных лет этих мест бережно несёт.

И вновь дорога на Владимир. В стороне от основного тракта. Лесистая дороженька. Редкие автомобили. Взгорки, поля. Деревеньки жилые и покинутые. Церквушки живые и порушенные. Вот село Бабаево. Не мог проехать, чтобы не полюбоваться красавицей Церковью. Кладбище и церковь. Погост. Опять пронзительная даль, уводящая за холмы, за речку Колокшу. Основательно строили наши предки. И ограда кладбищенская каменная, узорчатая. Но не пощадило её время. Да и время было лихое. Деловито расхаживают по кирпичной крошке старой ограды грачи. По голубому небу проплывают облака. Церковь во имя Михаила Архангела. Могилки с крестами. Ширится местное общежитие. Царствие вам небесное. До встречи на общем суде.

Проезжаю Владимир. Тут первомай во всю. Дальше Боголюбово. Разлив и хочется посмотреть на Покровскую церковь. Но толпы, демонстрация, направляются в ту сторону. Смалодушествовал. Не пошёл. Да и небо темнеет. И время уже далеко за обед. А путь ещё далёк лежит. Съехал к монастырскому пруду. Вода высокая. Деревья в воде. Забор уходит под воду. На горе монастырь освещённый солнцем. За ним тёмное небо. Красота. Сутолока и суета остались позади. Сижу на штабеле досок. Достаю душистую буханку чёрного хлеба, бутылку кваса. Любуюсь монастырём. Ем и наслаждаюсь жизнью. Где же вы, родные мои…

Не доезжая Коврова, дорога сворачивает на лево, и через километров 40 асфальт кончается. Сколько по России таких грунтовых дорог. От деревни к деревне. Среди лесов и болот. Полей вспаханных и зарастающих лесом. В одной деревеньке живут люди, а в другой доживают свой век старик со старухой, да летом городские приедут в пустые дома. Зимой заметёт, завьюжит. Отрежет от большой земли посреди большой страны. Солнце уже клонится к западу, но день прибавился. Справа вижу шпиль колокольни. И уже было проехал, да что-то остановило, словно Ангел хранитель за руку взял. А ведь проехал и не увидел бы чудо земли нашей. Сельцо с чудным названием Большие Всегодичи стоит в сторонке, у речушки Уводь. Разлилась речка, залила луга окрестные. Огорожен погост каменной оградой. На куполе восточных ворот фреска Успения Божией Матери. Спаситель держит Её душу, а за Ним небо и облака плывут. Колокольня отдельно. Высокая, подпёртая с 4 сторон контрфорсами. Ракету напоминает. Церковь высокая, стройная пятиглавая стоит на перекрёстке семи ветров. Благодать Божия Материнским покровом наполняет пространство. Нет живой души. Только тихим закатным светом согреты старые могильные надгробия. Нет людей, но нет мёртвых (и это здесь особо чувствуется). Хуже, что нет живых, которые пришли бы на могилы прародителей своих. Обхожу погост вокруг. Хоть ворота и закрыты, но не могу преодолеть желание, и захожу на территорию храма – в одном месте ограждение рухнуло и тропинка ведёт внутрь. Здесь похоронены младенцы Николай и Александра села Большие Всегодичи, здесь похоронен настоятель храма, Константин Смирнов, а здесь меценат села Петров Сергей Леонтьевич. 1832 – 11.05.1916. Царствие вам Небесное. Простите нас, что не сохранили веру, не сберегли, не сумели вложить в души детей наших то, что едино важно, едино на потребу. Ну да не наша воля. Да будет воля Твоя…

Дорога ведёт далее на восток вдоль реки Клязьмы. Ещё один свороточек. Деревенька Шапкино. То же погост. Старый храм… Куда же ты ушла вера православная? Почему наши предки и в малом месте чувствовали Славу Божию. Возводили во имя Его обители, которые и в полуживом виде поражают душу величием и красотой. Нищая, лапотная Русь могла увидеть и услышать. Могла создать во славу Его. А что же дети их, что же дети наши? Что мы хотим, к чему идём? Что нужно тебе человек?

Но надо торопиться. Что там впереди на этой тихой дороге? Вообще проеду ли по ней? Совсем близко подступает болото к краю. Хорошо хоть на Дастере еду. Но вот что-то показалось впереди. Холуй! Река Теза разлилась. Чуть не перехлёстывает через мост (не зря волновался о возможности проехать по этой дороге). Городочек древний, знакомый. Издревле здесь селились художники. Здесь жили духовные дети моего дедушки. Здесь были мои родители, братья, родственники. Храм в лесах. Но купола отреставрировали. Набережную укрепили. Красота. Дальше начинается асфальт. Спешу в Южу. Надо успеть до темноты попасть на кладбище. Здесь похоронена баба Зоя, племянница моей бабушки Маши. Долгожительница, сказительница земли Южской. Много доброго связано с памятью о ней. Удивительным образом пересеклись наши пути. И надо же было мне купить домик в далёкой деревне Рябово за 4 тысячи рублей, за 400 с лишним километров от Москвы. Свадебные деньги наши. Тогда мыслей не было о заграничных турне. А вот первенцу нашему, Серафиму, дом был этот нужен. Кожица его на следующий день пребывания в деревне очистилась. Какие только средства не перепробовали в Москве, а вот в простом деревенском доме без обстановки (был 1 стол), без удобств, вся золотушность на следующий день прошла. Но хлопот с домом было много. Но и мы были молодые. А бабушка моя очень удивилась, что деревенька моя расположена всего каких то 60 с небольшим километров от её Южи. Место, где бабушка родилась, выросла, где похоронены её родители, где дружила, где стоит большая красивая церковь на пригорке у входа в село – здесь бабушка пела на клиросе. Всё она просила заехать в Южу. А мне всё было некогда. Машины у меня не было, а Южа была в стороне от автобусного маршрута. Но, когда уже бабушки не стало, и в деревеньке у меня гостили папа с мамой, к нам приехали т Зоя и д Володя из Южи. Дядя Володя был уже сильно болен. Это была первая и последняя встреча, а вот с т Зоей судьба нас связала долгие годы. Сколько узнали мы от неё о предках наших. О их жизни. Рассказ её был живой. Тётя Зоя жила по-доброму, любила свой край, людей, которые её окружали. Любила историю своей Южи. А помнила она её издавна, и память её была хорошей. Мы любили у неё бывать. Ездили с детьми, Серафимом, Ваней, Ниной. Ездили с папой и мамой. Тётя Зоя просила сообщить заранее о нашем приезде, чтобы успеть испечь пирогов. Сколько всего было, а сейчас её нет. Нет и близких родственников её. Дочь живёт в Австралии. Чудесный дом, который построил дядя Володя продан… Но могила их ухожена. Значит что-то я не знаю… Христос Воскресе! Тётя Зоя и дядя Володя. Простите если что. Спешу на могилы других родственников. Тётя Зоя нас водила по кладбищу и много рассказывала про них, про свою бабушку, мою прабабушку… Солнце сквозит из-за стволов сосен последними лучами. Боюсь не найти. И… Вот могила прабабушки Ирины, а рядом свежая. 26 апреля умер дядя Володя Авдошин. А сегодня 30. Значит сегодня, наверное, хоронили. Вот как бывает.

- Мой дом легко найдёте. Не пугайтесь, недавно был пожар. Так объяснял о Алексей, как подъехать к его дому. Настоятель храма Смоленской иконы Божией Матери. Церкви, где на хорах пела бабушка Маша. Вот уже много лет он пытается восстановить порушенный храм. Многое сделано, ещё больше предстоит. А тут ещё и собственный дом сгорел. Частично. Часть дома, где занималась воскресная школа. Но трудно ему. Так вот Господь посещает. Пути Его разве доступны уму нашему. Уже за полночь упал на кушетку церковного домика и провалился в сон.

Утром, когда мы отправлялись с детьми на реку, отец Алексей уезжал на требы в село Волокобино.

- Приезжайте на обратном пути. Я завтра буду там часов до 2. Церковь там есть 1690 года, самая древняя в Ивановской области.

А пока мы едем с ребятами на реку Лух по дороге, на которой можно испытывать машины на прочность и проходимость. Стали не далеко от Талиц. По весне особо не разъездишься. Стали на месте памятном. Высокий обрывистый песчаный берег реки нас поразил ещё в 90 годах прошлого века. Мы тогда в поход выбирались только на свою речку Лух. Прошу Серафима сфотографироваться здесь, как когда-то раньше. Птицы поют, самсончики цветут, но мудрый Ваня натянул тент. Вечером пошёл дождь. Потом обрушился град. Ай да Ваня. Мы сидели на перевёрнутой лодке под тентом. И любовались стихией. Дети суетились, отводили воду, строили плотины. А я расслаблялся. Засыпал я под их гомон, А просыпался, когда они засыпали.

Но вот и обратный путь. Проезжаю через село Преображенское. Усадьба купца Протасьева, потом Балина. Асигкрит Яковлевич украсил усадьбу постройками в готическом стиле. Усадьба сгорела совсем недавно (1985г.) Остался большой собор и ветшающие хозяйственные постройки, да два обелиска при въезде в деревню.

Дорога вдоль Реки Тезы грунтовая, пока ехал никого не встретил на ней. Старые деревни Домнино, Хотимль. Вспоминаю, что читал о них в Пожарском альманахе, издаваемым о Алексеем. В Хотимле можно различить очертания древнего городища. Через ров, когда-то был построен сводчатый мостик, А на холме стояло 2 храма. Больший сильно порушен. Меньший слегка поправили. Вокруг, как водится, старое кладбище. В Волокобино прибыл ровно в 14 часов. Церковь на лугу. Ничто не закрывает вид на неё. Ворота открыты. Захожу сводчатыми изразцовыми воротами. Внутри никого. От печки буржуйки веет теплом. От этого или от чего ещё, уютно здесь, хорошо. Церковь Преображения двухэтажная, но верхний этаж разрушен. Стоит она на высоком берегу речки Люлих, и возможно сползает в неё. Поэтому по церкви проходит глубокая трещина. Если бы её восстановить какая красота была бы.

Батюшку нашёл в доме у церкви. Он как раз собирался к отъезду. Беру у него благословение на путь домой. Далёкий и трудный путь к Москве после праздничных дней.

Виталий

                     ххх

Осень грустную без грусти встречаю, 

Брошусь в листьев багряный пожар...

Пахнет крепким берёзовым чаем,

Будто ставит нам лес самовар!

                   ххх

Ледяными оковами

Чуть живая речка скована,

Погребальными сугробами

Дом мой милый занесён,

Но ни стужею, ни злобою

Свет его не помрачён.

На закате зорька алая

Стужу нам прочит немалую,

Красота её могучая -  

Будущей весне сродни.

Верь! Не вечно равнодушие,

Узрим Оживленья дни!

Южа

Евгений Стебаков

Размеренно живете вы,

И жизнь проходит незаметно.

Такая глушь ... А до Москвы

Каких-то триста километров.

Когда-то здесь стоял вокзал,

Узкоколейка вдаль бежала.

Ее отдали на металл,

И заросли травою шпалы.

Тут жили люди без затей,

И хоронили их когда-то

Где нынче парк. И с этих дней

Как будто здесь земля проклята.

Все меньше жителей, увы.

Куда их всех сдувает ветром ... 

Такая глушь ... А до Москвы

Каких-то триста километров.

Но верю, что не зарастет

Весь городок травой и лесом.

Здесь одноклассник мой живет

Священник Лихачев Алексий.

Как смог он, и не знает сам,

Себя в заботах забывая,

Спасти от разрушенья храм

По слову старца Николая.*

Такая глушь ... Такая тишь ...

А рядом озеро Святое,

Где дно повсюду разглядишь

Под чистой, ключевой водою.

И этот край лесов и вод

Ничем не должен быть разрушен,

И в свой черед 

И он спасет

От разрушенья наши души.

___________________________

*Воспоминания Алексея Лихачева о Николае Гурьянове (1909 - 2002) опубликованы в книге Не прощай, а здравствуй. Воспоминания о старце Николае Гурьянове. М, 2004.https://azbyka.ru/otechnik/Nikolaj_Gurjanov/ostrov-bozhestvennoj-lyubvi-protoierej-nikolaj-gurjanov/11

В 2011 году мы всей нашей семьей побывали в Греции на полустрове Афоне (ведь часть полуострова открыта для всех, там курорт). Мат. Татьяна с Настей и младшеньким Ваней оставались нас ждать 4  с половиной дня прямо в Уранополисе, в гостинице на берегу моря. Всё это по особой любви к Афону одного из нашего приходских благотворителей, который очень хотел порадовать нас такой поездкой. Мы, 5 человек нашей священнической семьи, плюс пятеро приходских мальчишек, а также мой заместитель о.Александр (из Ростова Великого) прилетели  в Грецию 30 августа, ночевали в Уранополисе рядом с границей Афонской монашесокй республики, а 31-го все парни, кроме 5летнего Ванюши, уехали на Афон. У нас не получилось добыть  Диамотирион,  пропуск и одновременно приписку к какому-либо монастырю, и мы оказались "бездомными" (Ватопед в последний момент  отказал).  Добрались  к вечеру в Великую лавру, расспросили, и, оставив там тяжелые  вещи, налегке в 5 утра 1 сентября отправились к Вершине, Святой горе Атос, это 2200 м над уровнем моря.

По  дороге сбились с пути и попали в 8 утра в Румынский скит Иоанна Предтечи, о чём не пожалели: нас встретили тепло, подкормили завтраком, дали с собой сыра и оливок. Ушли мы около 10 и часам к 13 добрались  до развилки на Агиа Анну или на Вершину (можно сказать, центральный перекресток на паломнических тропах). Отдохнули до 14 и, собравшись  с силами  (было  жарко  и  очень  хотелось  пить), пошли с мальчишками  на подъём. Их возраст был от 8 лет у Коли (среднего моего сына), 10-11 лет основная масса,  до 17 лет старшему, Рустику. Подъем  оказался изнурительным.  Мне  пришлось  чуть  ли  не  тычками  заставлять детей двигаться  дальше, иначе можно было бы заночевать на склоне. К великой нашей   радости,   уже   когда мы были на последнем издыхании, в 16.30 мы,  шедшие  впереди,  увидели Панагию. Минут через 20 мы добрались до живительной  влаги  (там  ведь  колодец!), Только минут через  40-50  подтянулись  остальные.  В общем, около 18, когда солнце стало  клониться к западу, я предложил пойти дальше, на Самую вершину, но уже никто не захотел. Пришлось идти одному, да и то спешить, ведь в 19.30  уже темнеет. Мне посчастливилось увидеть весь Святой полуостров в  сумерках,  окинуть  его  одним взглядом! И, конечно, позаночевать в полном  уединении,  подобно  древним пустынникам. Но что-то я был так утомлен,  что  все мое желание спеть целиком службу там, у самого неба, оказалось  неисполнимым,  и  около 21 часа крепкий сон смежил мне очи. Если  какие-то видения и пытались меня пугать (что, говорят, случается на  этой  вершине),  я  не  смог  проснуться от усталости. Я проснулся только  один  раз, еще была полная тьма, часы на мобильном при подъеме запотели  от пота и перестали работать. Поспал ещё часок, и когда небо стало  светлеть, прочел утренние  молитвы, и стал спускаться. Какое дивное  зрелище, когда из-за моря (со стороны Турции) вставало солнце, как  оно играло по вершинам окружающих гор!

В общем, когда я спустился до Панагии, было, как оказалось, около 8 утра. Пока мы разбудили своих ребятишек,  пока  накормили завтраком, было уже почти 10 утра. Мы бодро (хотя мышцы ужасно ломило при спуске) помчались вниз, были у знакомого перекрестка  часов  в  12,  и направились к Агиа Анне. Мы планировали оттуда  на  лодке вернуться в Великую Лавру, но попали как раз к обеду (точнее,  перекусу),  задержались  с  13  до  14,  записались  в книгу паломников и узнали, что мест для нас там нет. Но у меня была "голубая мечта" - встретиться с папой Янисом, спросить у него кое-что. Так что я быстро   спустил  ребят  к  морю,  созвонился  с  лодкой,  договорились примерно  через час-полтора уехать на Лавру. Дети опять изнемогали от жары,  и  я  взял на себя смелость разрешить им искупнуться, всё равно нас не было видно под нависающим берегом. Дело  в том, что на Афоне существует жёсткое правило - купаться в море только с благословения наместника, самочинное купание считается нечестием, на уровне рукоблудия. Справа виднелся Григориат и, кажется, Дохиар. Сам же пошел искать старца. Нашел я его часов в 15, и мне  сказали, что он будет ещё целый час отдыхать. Пришлось ждать, хотя при  этом  мне удалось познакомиться с одним нашим послушником, который живёт  на  самых неприступных скалах и строит там келью. Выделил ему 50  евро  от наших щедрот, и он был поражён, ибо ему именно столько не хватало  на закупку материалов. По промыслу Божию, старец меня принял, хотя  долго  не мог понять, как это я священник, а только в скуфье без подрясника (я пожалел свой единственный взятый в Грецию подрясник, пришлось бы обливать его пОтом и валять в пыли на подъеме, а другого  не  было). "Если Вы, священник, позволяется себе ходить без подрясника, что с мирян требовать? Поезжайте-ка за ним в Великую лавру!" - После моих земных поклонов и выраженной готовности платить 200 евро за поездку   туда-сюда   за  подрясником,  он смилостивился. Тут  случился  грек, знающий немного английский, и я с моим   убогим   английским сумел  у о.Яниса  спросить, что  мне  надо (благословение переводиться или нет из  Южи в монастырь, куда меня звали). В общем, вернулся я к моим купальщикам часов в 17.30. Звоню насчет лодки, а меня  огорошивают - час до того соглашались приехать, а теперь нет, за мысом  усилилось  волнение. Нет,  и всё, не повезем, опасно! Вот нам пришлось  вовзращаться к Агиа Анне, а ведь была суббота вечер. Пока мы поднялись, усталые, без запасов еды, обратно на эти 500 м над уровнем моря, из  нас и дух вон! А тут, оказывается, с причала позвонили, что мы купаемся без благословения, и нам навстречу сам благочинный вышел - обещал  печати  поставить  в  паспорта,  чтобы  больше нас на Афон не пускали. Там, на пристани, даже про меня добавили, что я купался, хотя я специально это делать не стал (они видели, как я стирал носки и сполоснул  ступни от  грязи, чтобы  не  вонять при ночёвке, прошу прощения за такие подробности).  

С  позором,  грязные,  усталые,  без  ужина,  в полном смирении от Господа успели мы дослушать окончание аскетичной греческой Всенощной, а часов в 22 нам выдали спальники и разрешили лечь прямо на лавках  в  притворе. И  это мы почли за великую милость! Выгребли из наших  рюкзачков  остатки оливок и сыра, который нам предусмотрительно дали  румыны, у кого-то оказалась пачка печенья, водичка была горная и приятная, так и поужинали. Утром  нас  разбудили  в  5.45,  и  с  6 началась Служба, служил сам наместник.  Он  же  благословил  некоторых наших ребят (человека 2-3) причаститься.  После  службы мы еле дождались перекуса (хлеб с сыром и оливками,  кофе  с  малюсеньким  кусочком  лукума), и около 12 были свободны.  Позвонили  лодочникам,  они велели ещё часок подождать, как будет с погодой.  Потом  всё же вняли моим слёзным просьбам (нам уже было  не пройти обратно 15 км в нашем моральном состоянии), и повезли, где-то  в 13. Сначала всё было хорошо, но когда обогнули юго-западный мыс (недалеко от  скита  Илии-пророка),  нам  в  корму ударила такая волна! Баллов 6 шторма, сказал лодочник (молдаванин, хорошо говорил по-русски). У меня чуть не выпала из рук камера, снять берега так почти и не получилось. Около 14 часов нас с трудом, подобрав волну поменьше (у моряков, оказывается, есть знание  ритма волн!), высадили на пристани Мега Лавры, и мы пошли наверх через оливковые и смоковничные сады, увидели всё сельское хозяйство лавры, и  минут  через  40  подошли к Св. вратам. Какая была радость оказаться  возле  наших  вещей!  Мы, наконец, переоделись в чистое и сухое. Только на обед-то мы не успели, а магазинов на Афоне нет, только в Карее, столице. С трудом мне удалось связаться по телефону со знакомым нашим студентом из Салоник, спросить у него, как сказать, что дети не ели - "та педиа на фано". Нам около 16, в  неурочное время, из жалости, принесли  огромные миски макарон с каким-то  жутко острым соусом и рыбных консервов. Вот была радость! Только  дети  съели  меньше  чем  по половине, а мы с о.А., как ни  давились,  сумели кроме своих тарелок опустошить ещё по 1. Так что почти полных 5 тарелок обличали нашу жадность и неумеренность в  просьбах.  Мы  едва  успели  на  автобус, 17-часовый, который уходил в Карею.  

По  пути  водитель  остановил  нам  у источника, кажется, св. Афанасия  (это  не  доезжая  Иверона, в красивом ущелье). Около 18 мы были  в  Карее,  где нам посоветовали, как  бездомным, проситься в Андреевский скит. Тем более, что на следующее утро, 5 сентября, нам уже надо было уезжать. Пришли в скит, там как раз всех звали ужинать, ребят повели устраивать, а я  в  это  время  поехал к сербам в Хиландар (мне надо  было  договориться  насчет  Лозы).  В  общем,  искушения  на  этом не  кончились. Мой зам. о.А. повёл детей погулять по Карее после ужина, и не  вернул  группу  к  21.00,  когда  ворота  должны были запираться. Привратник  их  запер,  и  опоздавших  не пускал (успели зайти только  два-три  мальчика,  которые  пришли назад пораньше). Когда я подъехал к  21.20, скандал был в разгаре, а тут ещё и я, руководитель, бросивший свою  группу, заявился в неурочное время! Пришел благочинный грек, велел нас пустить, и мы с позором пошли занимать предоставленные места. Утром к 7 я всех разбудил на Литургию, но только после Евангелия  всех  позвал, потому что к 8 нам подали автобус - мы на обратном  пути решили заехать к поясу Пресвятой Богородицы в Ватопед. Но нам  опять не повезло: как  только мы вошли в монастырь, он обезлюдел  - вся братия пошла на завтрак, который  должнен был длиться 30 минут, а у нас на всё посещение монастыря было не больше 40 минут, иначе  водитель нас не соглашался ждать (к 10.30 мы должны были быть на  пристани  в  Дафни).  Мы ринулись в собор, и стали умолять грека пустить нас к заветной святыне, а он никак не мог взять в толк, почему мы не хотим идти на завтрак, обычно паломники никогда от завтрака не отказывались. Едва мы нашли кого-то из братии, кто знал  русский  (а там есть несколько таких человек!). Хозяева уразумели наше положение торопыг, спешно вынесли  ковчег с поясом, ещё другие святыни, и дали нам по пояску, а  я аж выпросил 4 шт. для наших приходских женщин. Правда, через полгода этот пояс привезли в Россию, и в храме Христа-Спасителя многие мои прихожанки потом к нему приложились. Знаменитого  Ватопедского ладана нам так и не удалось купить, но зато водитель был  удовлетворён,  видимо,  он  сильно  сомневался,  что  мы  за 40 минут обернёмся  (мы  вернулись через 45). Но спешили мы зря. Все места на катере  ("тахиплу", по-гречески) была заранее заказаны, на 8 человек мест не нашлось, вместо  нас  взяли  какого-то  счастливого греческого монаха, а мы остались на  пирсе. Пришлось  нанимать отдельный катер, но нам цену скинули, 150 евро вместо  200,  и мы согласились. Приплыли всего через 5 минут после упущенной тахиплу. И опять искушение - никак я не мог найти  микроавтобус,  который  нам туроператоры обещали  прислать в аренду на 3 с половиной дня к 11 утра. Минут 30 мы сидели с водителем напротив друг друга, пока я наконец не  сообразил, что  это же нас ждут, и не забрал автобус. Удивительное дело, моя супруга мать Татьяна, которая обычно без меня вянет и теряет силы (она,  практически, инвалид), встретила меня с хорошим самочувствием, прямо в хорошей форме! Дети (Настя и Ваня) без меня отдохнули, накупались, а она могла наблюдать за ними прямо с  балкона,  не выходя из номера. Этот суперсервис плюс здоровое питание оказались настолько целительными, что Таня  себя чувствовала  прекрасно ещё полгода после этих сказочных 5 дней! Мы вспоминаем их, как в раю побывали, долго мечтали ещё приехать, да не по зубам.

Ещё мы в составе 11 человек поездили 4 дня по Греции, попали в Верию, то самое место, где по книге Деяний проповедовал св.ап.Павел, а также в монастыри Метеоры. Ночевали в Фесалонниках, первую ночь в гостинице, а ещё две - в частном доме тоже в Фесалонниках, в классическом греческом стиле, у удивительно гостеприимного дедушки Христо, которому как раз отпраздновали День рождения, 80 лет. Русских он пускает ночевать за символическую цену, все наши студенты у него останавливались (с печалью потом узнали вскоре, что зимой он был убит). Побывали у мощей св. Димитрия Мироточивого (великомученик Димитрий Солунский - как раз покровитель нашей семьи, мы венчались в день его памяти!). Также посетили музей в кургане царя Филиппа, брата Александра Македонского. Восьмого сентября  (а  это у греков уже было Рождество Богородицы, на 13 дней раньше нашего) причастились в САЛОНИКАХ  В  ПРИХОДСКОЙ ЦЕРКВИ, и после обеда поехали в аэропорт, откуда должны были улетать в 16.30. Как я ни уговаривал по пути заехать  к мощам преп. Паисия, спутники ни в какую не соглашались, хотя в аэропорт  мы  прибыли  за 1,5 часа до отлёта. Жаль, так хотелось, но нельзя объять необъятное.  

В общем, к 23 вечера 8 сентября мы были в Москве, сказка кончилась. Столица нас встретила дождём и промозглым ветром при всего 8  градусов тепла. Мы почти все простудились. Тёплых-то вещей с собой не взяли, обычно бабье лето бывает в начале сентября, мы на него и рассчитывали. Помолитесь за нашего благотворителя Павла, это  благодаря  его  щедротам мы смогли  так удивительно приникнуть к Афонским святыням! Низкий ему поклон, потому что эти воспоминания, а особенно внутреннее сердечное впечатление - это стержень на всю жизнь!